«УН» побывала в посёлке, которого нет

Корреспонденты «Уральской Недели» побывали в посёлке, которого де-юре уже не существует, но в котором продолжают обитать люди.

Наша газета часто пишет о том, как сейчас тяжело жить в селе. Жители районов,  недовольные своим положением, в последнее время с пугающим постоянством выходят на народные сходы и требуют решить их проблемы. Как правило, все их вопросы остаются без ответа. Сельчане возмущаются, но сделать ничего не могут.

Но есть и другой тип сёл и сельчан. Формально этих сёл не существует – расформированы или присоединены к соседним посёлкам. Причины умирания этих населённых пунктов разные, но, в основном, главный мотив исчезновения – катастрофическая миграция людей подальше от этого места. Те, кто остаётся, борются со своими проблемами в одиночку – безо всяких акиматов и депутатов. Но уезжать последние из могикан не стремятся, потому что за пределами своей – пусть и фактически несуществующей — Малой Родины ещё хуже.

В одно из таких сёл мы и отправились.

Дорога

Очередной привет тем, кто занимается уральскими дорогами. То, по чему мы ехали в сторону села Белоглинка от самого города, можно назвать чем угодно, только не дорогой. Белоглинка находится в Зелёновском районе, примерно в 35 километрах от Перемётного. Всего сёл с таким названием, кстати, Википедия знает десять: четыре – в Казахстане, четыре – в России и ещё два – в Крыму, то есть опять-таки в России. Два из них уже исчезли, как минимум, формально – одно крымское и западноказахстанское.

— Раньше Белоглинка была центром Первосоветского округа, (сейчас Шалгайского – прим. ред.) — рассказывает наша попутчица Кристина Кабанкина, которая писала про село в своей дипломной работе о целине (см. врезку). – Сейчас там осталась всего одна-две семьи, и несколько лет назад Белоглинку присоединили к Первосоветску.

Словно в подтверждение этих слов мы заезжаем как раз в Первосоветск. Даже не видя Белоглинки, можно сказать, что, коли уж её присоединили к такому селу, дела там действительно плохи. Это не камень в сторону Первосоветска – просто это вполне обычный, потихоньку живущий без претензий на развитие посёлок. Правда, тут есть штаб пограничников и собственный Вечный огонь, а ещё перед акиматом разгуливают куры. Так что, в общем, всё не так плохо.

— Советский Союз ушёл отсюда гораздо позже, чем отовсюду, — говорит Кристина Кабанкина, и с ней сложно не согласиться. Местами вообще кажется, что он отсюда не ушёл до сих пор.

До Белоглинки от Первосоветска добираться минут пятнадцать на машине. Это если без пробок (тут должен быть закадровый смех). По пути останавливаемся и фотографируем внесённые в Красную книгу тюльпаны Шренка. Здесь их много. Наверное, это логично: срывать просто некому.

Белоглинка. Вечер.

Село-призрак встречает нас достаточно однообразными пейзажами. Куча кирпичей и стен от бывших зданий. Впрочем, особо талантливый экскурсовод наверняка нашёл бы, как выкрутиться из ситуации. Посмотрите налево – вы видите развалины бывшей конторы. Посмотрите направо – вы видите развалины бывшей школы, а чуть поодаль – кладбище. Посмотрите в зеркало заднего вида и ответьте своему отражению на вопрос, какого чёрта вы тут делаете.

Домики, в которых в Белоглинке ещё живут люди, расположены чуть в глубине посёлка. Первыми нас добродушным (ну, нам хотелось бы так думать) лаем встречают собаки размером с телят. Следом в глаза бросается трактор – он, правда, молчит, поскольку стоит наполовину разобранный. На шум выходят хозяева села: две семьи двух братьев – Михаила и Владимира Кривец. Праздничное настроение (мы ездили в Белоглинку 7 мая) быстро сменяется подозрительностью: гостей, умеющих разговаривать, здесь встречают явно нечасто. После объяснения, кто мы такие и зачем приехали, Владимир с помощником уходят за коровами, а с нами остаются Михаил и жена Владимира Елена, которая категорически отказалась фотографироваться.

— Вот давайте вы снимете, как мы коров гоним на закате, — предлагает Михаил. – Это будет красиво, особенно если вы будете делать репортаж, про то, что здесь приграничная зона, — и никакой помощи от государства для нас нет. Мы одни сами по себе живём здесь.

К слову, сказано это было без малейшего намёка на то, что живущих здесь людей нужно пожалеть. Да и соседство у Кривцов прелюбопытнейшее: километрах в десяти находится российская граница, а позади села – китайская нефтяная вышка. Правда, если пограничники, по словам Михаила, ещё, бывает, могут появиться у них, то нефтяники на контакт с Белоглинкой не выходили. Строители с вышки были, а сами китайцы – нет. Возможно, их напугал сам факт того, что на такой огромной территории может жить всего две семьи.

— Три, — поправляет нас Михаил. – Ещё Ткаченко есть, но там их сын только летом приезжает. Для него это как дача.

— А вы сами почему отсюда не уедете? – спрашиваем мы у белоглинчан.

— Куда? – изумляются они в один голос. – В Первосоветск рядом? А смысл? Там нам столько голов скота держать не позволят (забегая вперёд, скажем: их у Кривцов около ста – прим. ред.).

На вопрос, почему не поехать жить в город, Михаил таинственно улыбается. Выясняется, что туда ездит его супруга вместе с ребёнком, который учится в уральской школе. Но в целом ехать в город на ПМЖ у жителей Белоглинки нет даже мечтаний. Надо сказать, их можно понять: в селе отсутствуют только люди и интернет (билайновской скорости тоже не хватает), а всё остальное есть. Связь есть, трактора есть, автобус есть (купили, чтобы отдыхать в нём во время сенокоса). А ещё в одном из домов есть спутниковая тарелка, но нет «Хабара». В этот момент уже можно начать завидовать Белоглинке.

Финальный аккорд – отличные по сельским меркам дороги. Не асфальт, разумеется, но гораздо ровнее, чем в городе. Привет уральским дорожникам ещё раз.

Казалось бы, почему из такого райского уголка уехали практически все люди? Ответ прост: губит село вода. Точнее, её отсутствие.

— У нас тут нечем поливать огороды, поэтому все хозяйства свои распродали и постепенно уехали, — объясняет Михаил. – За водой мы ездим в Первосоветск, а раньше сюда приезжала машина каждое утро. Сейчас у нас есть только техническая вода, но если припрёт – пьём и её.

Припирает обычно зимой, когда дорога между Белоглинкой и Первосоветском исчезает как понятие. Зато летом грейдер превращается в путь камбэков: бывшие жители Белоглинки каждый год приезжают в родное село, чтобы испытать чувство ностальгии. Поступком семей, оставшихся в селе, приезжие обычно восхищаются, но примеру ожидаемо не следуют, уезжая почти сразу обратно к цивилизации.

Лена

Немного отвлёкшись от Михаила, пытаемся наладить диалог с Леной – супругой его брата. Это очень нелегко, поскольку она мало того что немногословна, так ещё и каждое слово приходится практически выпрашивать. Если бы Некрасов писал о судьбе женщины по рассказам Елены, он бы вряд ли стал таким знаменитым.

Тем не менее, восстановить некоторые детали быта девушки удалось.

— Я встаю по-разному – когда в шесть, когда в семь утра. Вот вчера проснулась в восемь, но это для наших мест считается поздно. Встаю – и сразу иду доить коров. После дойки перехожу на сепарирование молока. Минут сорок на всё про всё уходит, может, час…

Дальше Лена несколько заминается, поскольку вопрос о том, как она проводит день, ей, видимо, кажется странным. Возможно, она над ним особо никогда не задумывалась.

— У нас в любом случае большая часть времени уходит на скот, — немного вспыхивает девушка. – Вы что, думаете, у нас дел тут нет?

Можно предположить, что свой досуг Елена проводит за просмотром телевизионных программ либо просто смотрит в окно, поскольку места здесь, даже несмотря на мрачный постапокалипсис, очень красивые. Окна в доме у Елены и Владимира, к слову, пластиковые, так что говорить о всепоглащающей бедности Белоглинки нужно с уточнениями.

— А почему после окончания ВУЗа в Уральске вы вернулись сюда? – уточняем мы у Лены. Всё-таки молодая девушка, краснодипломница (университет, чтобы не выдать Елену, мы назвать не можем), родом вообще из Актюбинска – и вдруг решила связать себя с далеко не цветущим селом.

По симпатичному (поверьте уж нам на слово) лицу девушки пробегает тень.

— Значит, судьба у меня такая, — неожиданно грустно улыбается Лена.

Михаил

Самый общительный из всех жителей Белоглинки мужчина – Михаил, — живёт в селе всю жизнь с 1973 года. К этой земле он уже прикипел и уезжать не намерен. Тем более что, несмотря на отсутствие огорода и воды, устроился он здесь достаточно неплохо. Те же сто голов скота на две семьи – фактически ханский норматив. Да и дом у Михаила совсем не напоминает развалившуюся хибару. Присутствие мужика здесь очень даже заметно. Даже не одного: на стене висит вечно молодой вечно президент образца начала 90-х. Президента в Белоглинке ценят.

— А вы Назарбаева любите? – уточняем мы у Михаила.

В ответ тот несколько секунд раздумывает над вопросом.

— Что он, баба, чтобы я его любил? – наконец, улыбается он, но потом серьёзнеет. – Я его Нуриком называю. Нурсултан Назарбаев для меня – нормальный мужик. По крайней мере, пока он во власти, — мне нормально. Когда другой человек будет у власти – хрен знает, что будет. Он еще как-то всё это (имеется в виду плохая работа власти – прим. ред.) сдерживает. Не будет Назарбаева – всё будет по-другому.

В Белоглинке, к слову, блюдутся все постулаты Конституции. В части свободы передвижения уж точно: тут даже свиньи могут ходить, где им вздумается. Бывают тут, правда, и другие движения – не самые мирные.

— Какие-то люди, бывает, приезжают на машинах, покрутятся около села, походят – и обратно уезжают, — рассказывает Михаил, и в этот момент вдалеке, действительно, появляется легковой автомобиль. Из него выходят какие-то люди, внимательно осматривают местность, а потом садятся обратно и уезжают. По одной из версий это, кстати, геологи, однако если так, то геолог нынче пошёл совсем уж грубоватый, поскольку, по словам Михаила, эти люди при попытке наладить с ними контакт отвечают угрозами и требованием не лезть не в своё дело.

Понятно, что бонусов к показателю «спокойствие и стабильность» такие истории не добавляют. Кроме всего прочего, у Михаила не так давно угнали сразу всех лошадей, а пастбище, на котором они пасут своих коров, пытаются оккупировать неизвестные (и, очевидно, вежливые) люди, которые привозят туда свой скот в грузовиках, выгуливают его в течение дня, а потом снова увозят. В связи с этим, а также из-за отсутствия нормального водоснабжения, Кривцы хотели попросить помощи у акима ЗКО, но потом забыли. Или просто не стали просить, понимая, что сюда в этом случае понаедет куча народа, а хорошо это или плохо – большой вопрос.

Белоглинка. Утро

Полночи мы развлекались, делая фото ночного неба, которое к Зелёновскому району, кажется, несколько ближе, чем к остальному миру, а наутро снова поехали в Белоглинку, потому что Михаил пообещал показать, как он доит коров в отсутствие жены.

Собаки встретили нас как родных, а вот коровы, откровенно говоря, напряглись. Пока Михаил старательно чистил им вымя, обе дойные тёлки тщательно изучали нас, местами даже обнюхивая. Как минимум одна из них – долгожитель в этих краях: ей уже с десяток лет. Так что пусть она и не обладает правом голоса, но право обнюхивать пришлых людей корова точно заслужила.

— А правда, что корова, как и собака, чувствует хозяина? – такой вопрос могли задать только городские.

— Конечно, — Михаил еле заметно улыбается. – Они же дорогу к дому даже находят.

Впрочем, к этим коровам ещё дозволено привыкать. А вот к мясным, за счёт которых, собственно, Белоглинка и живёт, привыкать не стоит – слишком уж короток их век. Но чувствам не прикажешь – и любая живность здесь как родная.

— У меня даже брат Володька, когда приёмщик мяса приходит, просто показывает на корову, которую пускают на мясо, и уходит – не может этого видеть. Это ведь фактически как члена семьи на убой отправляешь, — смеётся Михаил, резво доя (такое слово и вправду есть? Удивительно) одну из коров. Корова радостно щурится и за своё будущее в посёлке не беспокоится. Всё у неё будет хорошо.

Перед отъездом в город мы совершаем небольшой туристический поход по знаковым местам Белоглинки. Те дома, от которых сохранились хотя бы стены, местные жители используют для своих нужд – например, под кошару. Место, на котором стояла белоглинская школа, превратилось в дикий лес, усеянный вороньими гнёздами. Рядом летает несколько ястребов, поэтому тревожное карканье не смолкает ни на минуту, и звучит оно, если честно, как некий реквием по Белоглинке.

А ещё мы зашли на местное кладбище. Могил там не очень много, и в основном, они датированы ещё советскими временами. Но есть и совсем свежие захоронения. Так что ностальгия, о которой говорили нам и Михаил, и Лена, — она у белоглинчан бывает не только при жизни.

Уже когда мы уезжали из Белоглинки, мы поехали по другой дороге и в результате едва снова не приехали в Белоглинку. Не то чтобы мы хотим сказать про некую магию места, — скорее, водитель просто страдает топографическим… минимализмом. Но Белоглинка так или иначе притягивает даже тех, кто здесь никогда не жил. Хотя бы потому, что жизнь здесь – это настоящая каждодневная борьба, но не с мирской несправедливостью, а всего лишь с природой. И, возможно, немного со скукой.

Белоглинка в цифрах

Не каждое село может похвастать тем, что про него имеются упоминания в научных работах. Белоглинка – может. В 2011 году студентка исторического факультета ЗКГУ им. Утемисова Кристина Кабанкина защитила дипломную работу на жутко интересную тему «Формирование населенных пунктов Западно-Казахстанской области в период освоения целинных и залежных земель (на примере села Первосоветское)». Белоглинке там на самом деле посвящено не очень много строк – заслугам Нурсултана Назарбаева в подъёме села отдано гораздо больше объёма работы. Однако самое ценное, что есть в дипломе – статистические данные о численности населения и живности в Белоглинке перед её расформированием. С разрешения автора «УН» публикует некоторые из показателей.

Общая численность поголовья скота по сельскому округу на личных подворьях.

	КРС	В том числе коровы	свиньи	Овцы и козы	лошади	Птица
Первосоветск	1015	386	660	595	43	2301
Карпово	199	79	55	63	3	309
Белоглинка	108	47	204	—	12	71
Таловая	203	71	43	118	6	317
Всего	1525	583	962	776	64	2998

Качественный состав населения.

 

	Первосоветское	Карпово	Таловая	Белоглинка	всего
Дошкольники	84	6	—	1	91
Школьники	133	7	5	—	145
Пенсионеры	149	13	14	1	177
Работающие по найму	360	33	12	—	405
Самозанятые	151	25	17	8	194
Инвалиды	17	—	—	—	17
Неработающие	16	9	—	—	25
Безработные	3	1	1	—	5
Студенты	44	5	1	—	50
До 18 лет	217	13	5	1	234
Мужчины	449	51	28	5	533
Женщины	508	48	22	5	583

Вячеслав ПОЛОВИНКО, при участии Лукпана АХМЕДЬЯРОВА

Фото Рауля УПОРОВА