«До последних дней» — один день в Доме престарелых в Уральске

Наш корреспондент Мария ДРАЧЁВА прожила один день в Доме престарелых в Уральске в роли помощницы санитарки. И поняла, каково это — жить только настоящим днем, потому что прошлое — болезненно, а будущее — более чем прозрачно.

Здесь чистые тротуарные дорожки и аккуратные аллеи. Встречающиеся сотрудники и жильцы приветливо улыбаются мне, незнакомому человеку. У меня на душе становится легче. Ведь до прихода сюда я слышала все больше истории, как родственники сдают сюда близких, оказавшихся в беспомощном состоянии из-за болезней, старости, по несчастью.

Нет, я не осуждала никого. А вот узнать, что происходит потом с героями этих историй и с той, и с другой стороны, мне хотелось.

Шесть лет назад при интернате открылся дневной стационар для совершеннолетних с психоневрологическими нарушениями. В стационар приезжают на полдня. Служебный транспорт дома-инвалидов с 6.30 утра собирает по городу своих подопечных, а с 15.00 и до 18.00 их развозят по домам.

Перед четырехэтажным зданием дома разбита огромная клумба с цветами. Хрупкая молодая женщина, поддерживая под руки, подводит к лавочке бабушку. Заметно, что пожилая женщина доверяет себя тонким рукам девушки.

— Вы к кому-то пришли? — обращается она ко мне, сразу угадав во мне гостью.

Татьяна Вавилова работает санитаркой на первом этаже, где живут инвалиды-колясочники.

Я напрашиваюсь к ней помощницей на день. Она соглашается.

— Завтрак уже прошёл, а ты мне поможешь в обед покормить некоторых наших жильцов, — сказала Таня. – Утренние процедуры мы сделали, а после обеда я тебе расскажу, что будем делать потом.

На этаж положено две санитарки, но напарница Тани недавно уволилась. Новая санитарка еще не нашлась, и Тане приходится управляться самой.

— Устаю сильно под вечер, но ничего, а кто ж будет делать мою работу? У нас здесь все друг другу помогают. Если кто-то из медсестёр свободен, помогают мне – и памперсы лежачим поменяют, и покормят.

— Ну, куда я без них, они мне все, как семья, стали. Я ведь, тут работая, и замуж вышла, и в декрет отсюда уходила. Многие жильцы мою дочку нянчили, она на их глазах выросла. Иногда она прибегает ко мне на работу и помогает мне, заходит к ним в гости.

Таня работает тут санитаркой 20 лет. Вся ее жизнь здесь. Ее мама проработала здесь всю жизнь, и свекровь тоже. Таня недолго задумывалась, куда идти после школы.

Зарплата у Татьяны — 60 тысяч плюс проценты. «Около восьмидесяти выходит. Это потому, что нам прибавили, а до этого меньше получали», — уточняет она. Муж у Тани на своей «ГАЗели» в городе по маршруту ездит.

— Разное случается с людьми до того, как они к нам поступают, — рассказывает она о своих подопечных. — А потом потихоньку, постепенно человек оттаивает, начинает общаться, улыбаться.

По словам Тани, она много видела неискренности от родственников опекаемых ею жильцов.

— Они всегда ждут своих родных. А те приходят на полчаса раз в месяц, чтобы забрать пенсию и уйти. Но сейчас такого меньше стало. Потому что пожилой человек получает 30 процентов пенсии от всей суммы. Я заметила, что после того, как три года назад такой порядок ввели, сразу сократились визиты родственников. А тем, кто сейчас приходит, на самом деле небезразлична жизнь их родственников или знакомых.

— Как вы думаете, Таня, люди, которые отказались от своих родных, живут потом с чувством облегчения или они с чувством вины живут? – спрашиваю.

— Мне трудно ответить на этот вопрос. Тут всё индивидуально, у каждого по-разному, — задумчиво говорит Татьяна.

— Чего вы здесь больше видите – хорошего или плохого?

— Конечно, хорошего! – сразу улыбается Таня.

«Тяжеловато ей сейчас приходится с нами, она у нас сейчас одна осталась», — говорит Рашид Гибатуллин. У него нет ног, и он передвигается на инвалидной коляске. «Заходите ко мне в гости, чаю попьем», — радушно приглашает он меня.

Мой собеседник оказался здесь после того, как остался один после смерти жены. Живет здесь седьмой год.

У него есть дочь, но она давно уехала в Москву, и ни письма, ни звонка от нее нет.

— Как тут оказался, не хочу вспоминать, эта история неинтересная, — отмахивается он от моего вопроса. И показывает деревянные фигурки, которые он делает. — Я потом их продаю, вот у меня такая подработка. Фигурки я тут мастерить начал. А вообще я всю жизнь по сантехнике работал.

— А ваша сегодняшняя жизнь интереснее прошлой? – спрашиваю.

— Это как посмотреть по разным эпизодам, но, в основном, лучше. Это как с погодой – после хорошей наступает плохая, и наоборот, вот так и в моей жизни. Вообще, я здесь не чувствую себя одиноким, у меня здесь подруга есть, мы общаемся. На днях мне 60 лет исполнится, буду отмечать. Пойдём вместе с подругой, возьмём увольнительную и гульнём. Где будем отмечать, ещё не решили, — делится своими планами дядя Рашид.

Светлану Кирьянову, высокую громкоголосую женщину лет 50, я приметила в кабинете Шолпан, инспектора по документации проживающих в доме-интернате.

«Вот и наша Светочка пришла», — приветливо говорит Шолпан, а потом знакомит меня с женщиной.

Светлана давно в доме престарелых, около двадцати лет.

— Я работаю на прачке, помогаю там, и ещё подметаю двор. Без дела заскучаешь, надо работать хоть понемногу. «Я сама хочу, вот и делаю, что могу», — объясняет Светлана. И приглашает прогуляться с ней по территории Дома.

Светлана с удовольствием рассказывает о себе.

— Я люблю наш дом и всех, кто в нём живёт. Меня здесь уважают и любят. Сама я родом из Кушума, но мои родители давно умерли, родственников тоже никого не осталось. Но я не одна, у меня много друзей, здесь все хорошие люди. Наш новый директор (Ануар Кабашев работает с февраля, — прим.автора.) очень старается всё делать, чтобы в нашем доме всем хорошо жилось. А Людмила Георгиевна, она мне, вообще, как мать (Людмила Сарычева, заместитель по лечебной части дома-интерната – прим.автора).

Светлана не выглядит беспомощной, и кажется странным, что она здесь живет. Ее судьба типична для детей из детских домов. Им всем ставили одинаковые неврологические диагнозы, и дальше руководители детдома и управления образования направляли из одного госучреждения в другой. Путь был один: детдом – школа-интернат №15, затем Кушумский интернат для детей с умственными расстройствами, а по их совершеннолетию – в дом престарелых.

Время обеда, Таня предлагает мне покормить мужчину, у которого нет правой руки, а левая плохо работает после инсульта.

Его зовут Кенжетай Казтуганов. И он тоже говорит о Тане, как ей непросто с ними.

— Давно ее знаю, и дочку её. Стараемся оберегать её, правда, не всегда у нас это получается.

Кенжетай в 27 лет попал в аварию, потерял руку, а в 37 лет с ним случился инсульт. У Кенжетая есть семья и трое детей. Чтобы не быть им в тягость, он ушёл в дом-интернат.

Я спешу в следующую комнату к Тимуру Сауранбаеву. «Он – слепой», — предупреждает меня шепотом Таня.

В комнате сидел мужчина в наушниках. «Как вас зовут, девушка?» — сразу спросил он меня. И улыбаясь, объясняет:

— От вас приятно пахнет цветами.

— А что вы слушаете? – спрашиваю. Тимур снова меня удивляет:

— «Битлз». Люблю их творчество. Мне здесь нравится, дом престарелых – самое удачное место в моей жизни. Там, где вы, другая жизнь, она более трудная, а здесь легче. Пенсию получаешь, если не пьёшь и не куришь – на всё хватает. Кормят пять раз в день, из общества слепых приезжают, книги привозят, — рассказывает Тимур.

Тимур – из Восточного Казахстана, но там у него никого не осталось, а в Уральске – тётка, которая забрала его к себе. «Я не приспособлен к жизни вне дома престарелых, и поэтому попросил тётю, чтобы она определила меня в этот дом», — объясняет он мне.

— Я не родился слепым, меня таким травма сделала. Шестимесячного меня отец сильно ударил. И я ослеп. В 7 лет меня отправили в специальную школу в Караганду. «Ничего страшного, у меня всё хорошо», — говорит он, чутко уловив мои эмоции от его рассказа о своей судьбе.

«А здесь живут наши молодожены – они недавно расписались», — показывает на следующую комнату Таня.

В комнате просторно и уютно. У Марины стильная стрижка, она улыбчивая, и на свои 56 она никак не выглядит. У неё обе ноги ампутированы. У мужа нет одной ноги.

«Познакомились мы здесь, пять лет встречались, и вот с марта мы – муж и жена официально», — рассказывает Марина.

— Шесть лет я здесь, а муж мой на несколько месяцев позже сюда поступил. Два года назад я перенесла инсульт, сейчас я уже отошла, а всё это благодаря моему мужу и его поддержке.

У женщины был сын, в 25 лет его убили, больше родственников у неё не осталось. Но есть подруги и несостоявшаяся сноха, которая уже 9 лет не бросает её, приезжает к ней.

Я прощаюсь с хозяевами комнаты, и у меня на душе нет ощущения тяжести, а почему-то даже светло.

— Пойдём, я тебя с нашим Максом Белецким познакомлю, заодно поможешь мне его с кровати на кресло пересадить, — говорит Таня.

Макс оказался приветливым позитивным парнем. Ему 37 лет, в доме-интернате он почти 9 лет.

— После аварии перенёс операцию, год за мной ухаживали братья и сестра. Но я ведь прекрасно понимал, что у каждого из них своя жизнь, они молоды, хочется погулять, отдохнуть, а тут я со своей проблемой…

По словам Макса, он начал потихоньку думать, что надо определиться в дом-интернат.

— Я ведь и не знал, что у нас такие дома есть, а когда узнал, стал туда собираться, вынашивать эти мысли. И вот я здесь. В нашей семье – шестеро детей, мама с папой развелись, когда я был ещё маленький, мама умерла от рака. Мы, дети, всегда были дружными, — рассказывает Макс.

По его словам, он общается с братьями, сестрой, или они к нему приезжают, или его к себе забирают.

У Макса много планов, летом он обязательно побывает на море, в одном из реабилитационных центров южного побережья. У него появляется чувствительность в конечностях, а это хороший показатель. В санатории ему помогут восстановиться, в любом случае, пребывание там ему пойдёт на пользу.

Общаясь с Максом, у меня было ощущение, что я давно-давно знаю этого парня. Во время общения с ним я и не заметила, как пролетело два часа. Но мне уже нужно было идти. Пожелав Максу удачи и исполнения всего задуманного, я пошла к Тане. Скоро наступало время ужина, а это значит, что моя помощь ей пригодится.

Уже уходя из дома-интерната, замечаю женщину, сидящую на лавочке. Мне сначала показалось, что она пришла навестить кого-то, но оказалось, что Нина Архипова живет в интернате недавно, месяца ещё нет.

— Внучка постаралась, ну и бог с ней. Тут и подлечат тебя, если приболеешь, да и поговорить можно, люди тут хорошие. Только, знаете, к чему ещё никак не могу привыкнуть: ведь раньше я за всеми ухаживала, а теперь – за мной, — задумчиво говорит женщина.

Мария ДРАЧЁВА