«Я остаюсь сторонником бизнеса в своей работе» — эксклюзивное интервью акима ЗКО Гали Искалиева для «Уральской недели»

Социальные проекты КПО б.в. нужно выбирать так, чтобы потом их содержание не обходилось слишком дорого. Такова позиция акима области Гали Искалиева, интервью с которым мы приводим ниже. Он рассказал обо всех больших проектах в регионе. В ходе разговора аким области сообщил две новости – о том, что ожидает недостроенное здание тюрьмы в Зачаганске, и что у «ЗапКазРЭК» заберут в коммунальную собственность.

«Акжайык» будет построен!

На интервью для «Уральской недели» Гали Искалиев согласился, когда узнал, что нас интересует довольно конкретный вопрос – судьба всех громких проектов, которые когда-то анонсировали власти, но нынешнее состояние которых остается туманным.

— Гали Нажмеденович, если уж начинать разговор о самых громких проектах области, то на ум первым делом приходит микрорайон «Акжайык». Этот проект очень громко был анонсирован, по поводу него было много полемики, и сейчас абсолютно непонятно – будет ли построен этот микрорайон? Что с ним сейчас?

— «Акжайык» будет построен. Сейчас у нас есть уже два подрядчика – ТОО «Болашак-Т» и ТОО «Каз-Хол». Обе компании местные. Строительство планируем начать уже весной этого года. В планах — 3, 4 и 5 микрорайоны. Это только жилье. В этом году никаких социальных объектов в «Акжайыке» строить не будем. В 3 и 4 микрорайонах планируется госжилье, в 3 микрорайоне 3 и 5 кварталы — это частные инвестиции, коммерческое жилье. ТОО «Каз-Хол» построит 30 тысяч квадратных метров жилья и «Болашак-Т» — 57 тысяч квадратных метров . В 5 квартале этого микрорайона мы планируем начать строить госжилье для госслужащих и бюджетников, которые являются вкладчиками «Жилстройсбербанка». Кроме государственного жилья, будет строиться и коммерческое жилье. Есть одна уральская фирма, одна актюбинская и одна атырауская компании, которые хотят строить коммерческое жилье. По ним сейчас СПК «Акжайык» проводит первичный скрининг, чтобы проверить их финансовую состоятельность. Социальные объекты — это школы, детсады, которые мы начнем строить по мере завершения жилищного строительства. Там есть свои расчеты: на каждую тысячу жителей — 150 ученических мест. По садикам — это 95-97 мест на 1000 человек. Определенные изменения, конечно же, будут. Потому что строить такие огромные стадионы и другие грандиозные объекты там необходимости нет. Отдельно стоящие детские сады, я тоже считаю, смысла нет строить. Целесообразно отдавать под детские сады первые этажи. Кстати, также на первых этажах стоит размещать и такие объекты как поликлиники. Всё, что не требует отдельного расположения, мы будем размещать на первых этажах. Но школы (это уже охраняемая территория) должны быть отдельно.

То есть в этом году мы планируем начать строительство. «Каз-Хол» уже заявил, что с наступлением весны он приступает к строительству своих объектов. «Болашак» приступит летом, так как у этой компании есть свои обязательства по другим объектам, которые он сейчас достраивает.

— Гали Нажмеденович, я помню, что изначально застройщики не горели желанием идти в «Акжайык». Сейчас вы говорите, что есть уже две компании, с которыми у вас есть договор. Что вы им такого предложили, что они захотели строить в этом микрорайоне?

— Ничего нового мы им не предложили. Просто сказали, что в старой части города мы стройку ограничиваем. Поэтому, если хотите строиться, то идите строиться в «Акжайык». Ну и потом показали рынок. У нас ежегодно город разрастается в виде частной застройки, и, соответственно, это потом влечет массу проблем в виде коммуникаций, строительства инфраструктуры и так далее. Так вот в виде индивидуального жилищного строительства, то есть в виде частных домов, в городе ежегодно строится более 100 тысяч квадратных метров. Кто-то строит частные дома в центре города, кто-то — в новых микрорайонах, кто-то в дачах строит. Мы показали достаточно большой пул вкладчиков ЖССБ. Это примерно 10 тысяч вкладчиков, имеющих от 3 млн тенге и выше. В городе есть люди, которые хотели бы купить жилье, но на рынке нет предложения. И еще сейчас президент разрешил снимать пенсионные накопления для приобретения жилья. И наш регион стоит на третьем месте в стране по количеству людей, у которых есть возможность использовать свои пенсионные накопления. Я запросил данные ЕНПФ. У нас в регионе 9700 человек имеют возможность снять от 3 до 15 млн тенге со своих пенсионных накоплений. Если оценивать по этому критерию, то Уральск — это 4 или 5 место по стране по возможности покупать жилье. И этот спрос не удовлетворяется. Вот это мы все показали застройщикам. Ежегодно город прирастает на 4-5 тысячи человек. Это и естественная рождаемость, и миграция. То есть это потенциально доля людей, которая наверняка хочет улучшить свои жилищные условия. И, кроме того, когда мы изучали потенциал проекта «Акжайык», мы провели переговоры с ЖССБ, и они нам сказали: «Сколько вы построите — мы готовы это все выкупить». То есть это все о том, что потенциал рынка большой. Спрос есть, но нет предложения. Кроме того, наши ребята с СПК ездили в Актобе, в Атырау, в другие регионы. Презентовали там проект «Акжайыка». И сейчас с этих регионов на нас выходят компании, которые хотели бы участвовать в застройке этого микрорайона. Их привлекает то, что у нас все чисто и прозрачно, нет никаких лишних требований. Есть простые правила – мы вам даем землю под застройку, если вы не строите, то мы землю забираем. То есть мы им показываем открытость, вот есть кадастровая цена земли, пожалуйста, приходите и работайте.

— В этом проекте был «камень преткновения» – мост в микрорайон «Акжайык». Что с этой частью проекта? Ведь именно эта часть проекта стала причиной критики в адрес проекта.

— Ну, что касается моста, то срок действия проекта — 2,5 года. Он не истек и его можно реализовать. Когда застройщики начнут строительство микрорайона, мы снова вернемся к его обсуждению. Но на данный момент решения однозначного по нему нет.

— А вы лично как к проекту моста относитесь? Вы как считаете — мост действительно необходим или можно обойтись и без него?

— Однозначно мост нужен. Потому что без возможности прямого выхода на центр города там сложно будет продавать жилье. Кроме того, наличие моста привлечет еще больше застройщиков. Но однозначно нужно пересмотреть стоимость моста. Мы сейчас оптимизируем стоимость многих социальных объектов в «Акжайыке», и мост тоже надо оптимизировать.

Больница вместо тюрьмы

— Для вас есть новая информация. Есть договоренность с МВД, что они не будут строить тюрьму в Зачаганске. Этот объект строился из расчета на 1500 человек. Необходимости в такой большой тюрьме у нас в области нет. Везти сюда заключенных из других регионов тоже нет необходимости. Поэтому мы договорились с МВД, что они безвозмездно передают нам этот объект в коммунальную собственность. Мы сейчас рассматриваем несколько вариантов использования этого здания, в том числе и как его сделать привлекательным для бизнеса. Но самое главное, что мы договорились, потому что наличие СИЗО в непосредственной близости от новых домов в новом микрорайоне тоже снижало его привлекательность. Сами понимаете, никто не хочет жить рядом с тюрьмой. В настоящее время у нас есть письменно оформленная договоренность с МВД. Это очень большой объект — больше 30 тысяч квадратных метров. Если инвестора не найдем, то в этом объекте можно разместить медицинское учреждение.

— Я правильно вас понимаю – речь не идет о сносе здания?

— Да, это капитальное, хорошо построенное здание, сносить его не надо. Надо всего лишь его достроить, но с учетом уже гражданского назначения целевого. Оно на 80% готово. Там есть вся необходимая инфраструктура, комплекс автономный, есть свое общежитие в нем, корпуса, отопление.

Об индустриальной зоне в районе станции Пойма

— Есть еще один проект-долгострой – это индустриальная зона в районе станции Пойма. Что с этим проектом? Ведь говорится о нем давно, а визуально там ничего не видно.

— Визуально вы там и вправду ничего не увидите. В ноябре у нас определился подрядчик на строительство внешних коммуникаций. Чтобы вам было понятно – мы, акимат области, должны за счет бюджета подвести внешние коммуникации – электричество, газ, воду. Это порядка 3 млрд тенге. А вот, непосредственно, саму индустриальную зону должен строить инвестор, который готов будет вложиться в этот проект, построить производственные корпуса и зарабатывать на том, что будет сдавать в аренду эти площади для производителей продукции. Сейчас есть меморандум с консорциумом европейских компаний о том, что они войдут туда как управляющая компания индустриальной зоны. Они должны вложиться в строительство внутренней сети коммуникаций, нарезать участки и сдавать их в аренду.

— Памятуя о том, что это интервью будут читать абсолютно разные люди с разным уровнем компетенции, объясните, в чем ценность этого проекта?

— Ну, во-первых, индустриальная зона позволит завезти в регион технологии. Внедрение этих технологий потребует определенного количества рабочих мест. По нашим приблизительным расчетам, индустриальная зона в Пойме может создать около 2 тысяч квалифицированных рабочих мест. Кроме того, это еще и налоги, которые идут в местный бюджет. Если говорить о ценности индустриальной зоны, то нужно понимать, что это не просто некое количество рабочих мест, а еще и повышение потенциала местного населения, это и новые технологии, которые остаются здесь. Индустриальная зона будет ориентирована на обслуживание нефтегазового сектора. Поэтому мы получаем не просто индустриальную зону, но, прежде всего, целый кластер – сосредоточенное в одном месте производство разных видов продукции и услуг, которые обслуживают нефтегазовый сектор региона.

— Ок, рабочие места — это всегда хорошо, но ведь есть и такой момент – квалификационный уровень этих рабочих мест. В том же нефтегазовом секторе региона создано около 10 тысяч рабочих мест, но это, грубо говоря, те, кто стоит «на лопате». А хотелось бы иметь в регионе место, которое готовило бы высококвалифицированных, достаточно дорогих специалистов.

— Разные же будут направления в индустриальной зоне. Мы не можем сейчас утверждать, что подготовим какое-то количество «айтишников» или инженеров. Каждый инвестор как-то будет сам решать свои потребности в специалистах. Наверняка, инвесторы будут заказывать каких-либо специалистов у местных образовательных учреждений. Но однозначно какой-то топ будут вывозить за рубеж и обучать. Вон зачаганский тепличный комплекс так и делали – вывозили ребят в Голландию и обучали там. Вот сейчас мы про СИПы (социальные инвестиционные проекты КПО – прим.ред.) будем говорить. И я вам скажу, что в этом году в области будет реализован проект, который как раз ориентирован на повышение стоимости наших людей на рынке труда.

Социальные проекты КПО

— Ну вот, пользуясь случаем, давайте тогда перейдем к социальным проектам КПО. Что это за проект, который поможет жителям региона быть «дорогими специалистами» на рынке труда?

— Мы согласовали и утвердили проект открытия учебного тренинг-центра по подготовке специалистов нефтегазовой сферы. Если помните, мы в прошлом году проводили анализ иностранной рабочей силы на Карачаганаке и обнаружили, что есть целый ряд позиций, на которые десятками завозились рабочие Таиланда, Индии, Турции. А это специальности, которые мы могли бы закрывать нашими людьми. Тогда мы им закрыли завоз рабочей силы по 3 и 4 категориям, сказали, что больше это допускать никак не можем. Мы теперь будем ужесточать свои требования, и иностранным компаниям придется привлекать специалистов из местных людей. Так вот, в этом году 980 тыс. долларов из социальных инвестиций КПО было решено выделить на открытие учебного тренинг-центра на базе аксайского колледжа. На эти деньги мы закупаем современное оборудование, чтобы обучать наших сварщиков, монтажников и так далее. Если в последующем потребуются другие специалисты, то, соответственно, другое оборудование будем покупать и обучать. Цель проекта – обучать наших специалистов, которые могут работать не только в КПО, но и в других компаниях, в регионах и, может быть, даже в других странах.

— И когда этот учебный центр начнет работу?

— Летом этого года центр начнет работу.

— И на сколько учебных мест рассчитан этот центр?

— Точно не могу сказать, но точно знаю, сколько нам нужно высококвалифицированных сварщиков. Тогда во время нашего анализа иностранной рабочей силы выяснилось, что одна из компаний завозила в регион 56 сварщиков. Ну и вот, если мы ежегодно будем готовить 60 сварщиков, думаю, это будет хороший результат.

— Простите, но ведь у нас в области есть колледжи, которые обучают сварщиков. Для чего нам создавать отдельный учебный тренинг-центр? Или это другой уровень подготовки?

— Да, я тоже так раньше предполагал. Но вот во время нашей встречи с представителями КПО мы приглашали экспертов, ставили две группы сварщиков – наших и их сварщиков, давали один и тот же объем работы. Результат показал, что наши сварщики не готовы. Одну и ту же трубу варили и увидели, что и толщина шва разная, и скорость разная. Одним словом, наши не готовы и не могут конкурировать. Нужно другое оборудование, другие тренеры. Там вредная среда и выпускники наших колледжей не могут работать во вредной среде. Нет того уровня навыков и компетенции. То есть это не просто взяли и решили миллион долларов вложить в какой-то проект. Это результат анализа, тщательного изучения ситуации и понимания, что на самом деле нужно.

— Кроме этого учебного тренинг-центра, что еще вошло в список социальных проектов для финансирования КПО в этом году?

— Ну, многие проекты продолжают финансироваться инвесторами с прошлого года. Из новых — это два физкультурно-оздоровительных комплекса – в Дарьинске и в Тайпаке. До этого за счет КПО 9 таких ФОКов уже построены в области. Из них два сданы в эксплуатацию и семь на этапе завершения строительства. И еще будем закупать автобусы на 4 миллиона долларов для городского общественного транспорта.

— Вот тут я опять не понимаю, почему за счет социальных денег КПО закупаются автобусы для частных автопарков?

— Не совсем так. Мы приобретем эти автобусы и отдадим их в аренду перевозчикам, а они нам постепенно возвращают эти деньги в бюджет.

— То есть за счет КПО б.в. закупаются новые автобусы, которые передаются в аренду перевозчикам…

— Да, в обмен на то, что они тоже вкладываются своими средствами в покупку уже своих новых автобусов. Задача — модернизировать автопарк города на 100 новых автобусов. На эту сумму мы сможем купить 28-30 автобусов, перевозчики должны приобрести 67-70 автобусов. Но это, соответственно, потребует увеличения субсидирования общественного транспорта. Вы знаете, что мы недостаточно субсидируем общественные перевозки. И, чтобы не поднимать тариф на общественный транспорт, нам придется увеличивать объем субсидирования. То есть варианта два – либо повышаем тариф, либо увеличиваем субсидирование. И то, и другое — по большому счету, это деньги налогоплательщиков. Повышение тарифа нам население вряд ли одобрит, поэтому остается субсидирование, в обмен на то, что перевозчики, в рамках этого субсидирования, покупают новые автобусы. Как результат — поставить на улицы города 90-100 новых автобусов на метане. Таково требование правительства в лице Министерства экологии, чтобы весь общественный транспорт в Казахстане должен перейти на экологически чистое топливо. Есть частная компания «КазТрансГаз Онимдеры», они должны построить в Уральске метановую заправку.

— Ок, акимат на деньги КПО покупает новые автобусы. Сдает в аренду их перевозчикам. Я правильно понимаю – перевозчики потом эти автобусы оставляют себе?

— Да. Задача — стимулировать перевозчиков модернизировать автопарк. Мы им тариф не повышаем, в лизинг технику не даем, то есть никаких мер поддержки со стороны государства нет. И, соответственно, выкручивать им руки и заставлять самим обновлять автопарк невозможно. Ну, не тянут они это. А при этом сценарии мы создаем механизм их поддержки и, кроме того, возвращаем деньги в бюджет. И вопрос не в том, сколько мы, акимат, от этого выиграем. Задача, как я уже сказал, стимулировать перевозчика и дать населению новые автобусы в общественном транспорте. Наравне с модернизацией автопарка будут внедряться электронное билетирование и дифференцированный тариф. То есть можно будет за проезд в автобусе заплатить наличными или безналом. Проезд за наличные будет дороже, за электронную оплату – дешевле. И мы субсидируем только безналичный проезд. Потому что только его можно будет посчитать.

— И в каком объеме будет субсидироваться общественный транспорт?

— Субсидироваться будет проезд конкретного пассажира при электронном билетировании. У перевозчиков есть обоснованный порог рентабельности. Если не ошибаюсь, сейчас он составляет 150 тенге за перевозку одного пассажира. А проезд в автобусе сейчас стоит 80 тенге. Мы субсидируем эту разницу между 80 и 150 тенге. Но, еще раз повторюсь, только тех, кто оплатил проезд безналом. Оплату наличными мы не видим, посчитать точное количество людей, которые оплатили наличными, не можем, и потому эту часть перевозок мы не субсидируем. Оператора электронного билетирования выбирают сами перевозчики. Мы туда не лезем. Единственное наше требование – это должно быть удобно для населения.

— Хорошо. И когда появятся эти новые автобусы на улицах города?

— В ноябре нам это согласовали. Еще какое-то время уйдет на переписку между акиматом и КПО. Думаю, в марте мы уже будем готовы закупать эти автобусы.

— А уже известно, когда новые автобусы за свой счет будут закупать перевозчики?

— Думаю, перевозчики начнут вкладываться после того, как увидят реальную сумму денег, которую заложили в бюджет по субсидированию. Так как это чисто городская задача, соответственно, это будет решаться в рамках городского бюджета. Уточняться бюджет будет в марте, примерно. Значит, после марта нам стоит ждать уже первых шагов со стороны перевозчиков.

— Есть еще другие социальные проекты КПО в этом году?

— Да, есть. Точнее, был. Потому что у нас был ранее проект строительства нового кардиоцентра в городе. Но сейчас, после того, как МВД передало нам недостроенное здание тюрьмы в Зачаганске, мы этот пункт, скорее всего, пересмотрим. Но, в любом случае, у нас эта сумма зарезервирована, она никуда не делась. Но сейчас мы будем обсуждать с медиками обоснованность и объем затрат. Есть два фактора. Первый – это здание, о котором я сказал. Второй – это то, что свое кардиоотделение в Уральске хочет открыть одна частная компания. У нас был проект строительства пристройки к корпусу городской многопрофильной больницы и открыть там кардиоцентр. Сейчас это под вопросом. Будем обсуждать с нашими врачами, что делать с этим проектом, с учетом нового здания в Зачаганске, и того, что свое кардиоотделение открывает частная компания. Поэтому это даже хорошо, что мы не начали строительство.

— А что будем с существующим кардиоцентром?

— Который в Деркуле?

— Да.

— Он останется, но мы планируем оставить там только реабилитацию, а операционную, как раз, перенести в другой район города. Потому что возить туда экстренных больных — это не дело.

— И один из вариантов переноса кардиоцентра – это здание в Зачаганске, которое передает МВД?

— Да. Но это все еще в процессе обсуждения. Приоритетно — если мы найдем для здания в Зачаганске частного инвестора и передадим его под бизнес-проект. Если такого инвестора не будет, тогда мы будем заполнять этот комплекс сами и переносить туда какие-либо медучреждения, которые сейчас находятся в старых, ветхих помещениях. Таких, к сожалению, тоже немало. Например, Кожвендиспансер. Он у нас в очень старом здании. В ужасных условиях у нас находятся паталого-анатомическое бюро, СПИД-центр. Общежитие семейное для медиков нужно. В общем, можно много чего там разместить. 30 тысяч квадратных метров, конечно, сложно заполнить, поэтому предпочтение будет отдано инвестору.

— Когда вы говорите об инвесторе, что вы имеете в виду?

— Пока мы говорим только о медицинском направлении. И речь идет не только об обслуживании местного населения. Можно создать медицинский центр, который будет по географии охватывать и соседние регионы Казахстана и близлежащие регионы России.

— Вы хотите сказать, что люди могут приезжать лечиться к нам, вместо привычного, когда мы ездили лечиться в Самару?

— Скажем так, это наше желание.

— А хватит ли у нас медицинских кадров?

— Я не про наши кадры говорю. Надо приглашать специалистов, создавать им условия. И, если делать медицинский центр, то надо делать на серьезном международном уровне. Вы же видите сами – мы уже сами проводим главные операции. Раньше в Оренбург ездили. Также можно сделать так, чтобы и сердце к нам приезжали лечить, и онкологию.

О том, кто выбирает проекты для КПО

— Что касается социальных проектов КПО б.в. – кто выбирает и утверждает проекты?

— Общественный совет. Прежде чем список проектов будет представлен на совместном Комитете по управлению проектом (СКУ – прим.ред.), все они проходят одобрение общественного совета.

— Но работу этого общественного совета в этой части нельзя назвать прозрачной. Вы не думали включить в процедуру обсуждения проекта общественность?

— Я не вижу смысла выносить это на открытое обсуждение общественности. Почему? Потому что обсуждение проектов и их утверждение, обоснование их необходимости должно проходить среди людей, имеющих определенный кругозор и компетенции. Вы же видите, как обсуждаются проекты или идеи в социальных сетях: сколько людей — столько и мнений. Не думаю, что это будет продуктивно. Для того чтобы принимать участие в обсуждении проектов, нужно быть членом общественного совета. Что касается прозрачности, то я могу от себя гарантировать, что на заседания общественного совета области будут обязательно приглашать журналистов. Но без права голоса. Исключительно в качестве наблюдателей.

— Но среди социальных проектов, которые принимались властями для финансирования КПО, были проекты, социальная значимость которых вызывает вопросы. В частности, лично я не понимаю, зачем нужно строить огромные помпезные здания, которые потом требуют колоссальных средств из местного бюджета на их содержание…

— Здесь я с вами соглашусь. Тоже не вижу целесообразности в таких проектах. Но, если вы посмотрите на проекты этого года, то вы увидите, что мы отошли от этой практики. Новые автобусы, приобретение оборудования для учебного центра, ну, может, за исключением ФОКов, не требует бюджетных затрат на их коммунальные услуги или содержание. Ну и, в принципе, у нас, прежде чем подать в СКУ, тот или иной проект проходит стадию проектного анализа, когда мы рассматриваем его со всех сторон, в том числе и операционные затраты по этому проекту после его приемки.

— Еще один вопрос по соцпроектам от КПО б.в. – несколько лет назад КПО увеличило объем ежегодных финансов на соцпроекты с 20 до 30 млн долларов. Правильно ли мы понимаем, что из-за этого сократится общий срок таких финансовых выделений от инвесторов на соцпроекты?

— Дополнительные суммы по СИПам не будут уменьшать суммы по ОСРП. По другим годам 20 млн долларов США остаются.

— По поводу реконструкции уральского аэропорта возникает вопрос – почему мы финансируем реконструкцию здания, по большому счету, частной компании? Они вернут эти деньги?

— Да, там не было другого варианта как забирать здание в госсобственность. Но они (компания «Бек Эйр», которой принадлежит уральский аэропорт – прим.ред.) вернут эти деньги поэтапно. Правда, там большой срок возврата. Другой вопрос – как долго они будут отбивать это в себестоимости своих услуг, и, как следствие, как это будет отражаться на стоимости билетов. На каждый билет 1,5- 2 тыс. тенге добавляют тарифы аэропорта.

О том, почему в ЗКО плохие дороги

— Ваше последнее участие в совещании с президентом. В публикациях республиканских СМИ говорилось о том, что там президент раскритиковал вас. Так было написано в заголовках. Но в тексте новостей об этом не было ни слова. Так что же было на самом деле на этом совещании с участием президента? Вас действительно раскритиковали? Если да, то за что?

— Ну да, тут, наверное, не совсем корректная работа журналистов была. Никакой критики со стороны президента не было. Пять регионов президент заслушал. По нашему региону президент обратил внимание на наши проблемы и поручил правительство поддержать регион. Собственно, эти проблемы региона президенту хорошо известны. Я сам ему постоянно об этом докладываю. Это река Жайык, дороги и электросети. Что касается дорог, у нас есть региональная особенность – большое количество сел. У нас их 426. Чтобы вы понимали – в Актюбинской области 316 сел, в Атырауской области — 156, в Мангистауской области всего 53 населенных пункта. У нас количество сел сопоставимо с Алматинской областью. Но там проживает 3,5 млн человек, а у нас чуть больше 300 тыс. человек в селах. И, в отличие от других регионов, наши села рассыпаны по очень большой территории. В то время как в других регионах села сосредоточены вдоль транспортных магистралей. Как следствие, у нас очень большая сеть дорог и большая сеть электролиний. Понятно, что есть села, которые однозначно будут получать поддержку, – к ним будем тянуть дороги, воду, электричество. Но есть села, в которых проживает по 20-30 человек. К таким селам никто не разрешит тянуть дороги и коммуникации. Президент это понимает, что это наша особенность, и что мы не только нефтегазовый регион, но еще и основной поставщик мяса для всего Западного Казахстана. И, если мы обеспечиваем мясом соседние регионы, то и ставить задачу правительству поддерживать регион, чтобы люди оставались на местах, а не бросали села и перестали заниматься животноводством.

В прошлом году мы отремонтировали 192 километра местных дорог. Местные дороги — это дороги от населенного пункта к другому населенному пункту. То есть дороги областного значения. Дороги республиканского бюджета финансируются не из местного бюджета. Так вот, 192 километра местных дорог мы отремонтировали в прошлом году на 12,5 млрд тенге. Задача — добиться финансирования в этой части хотя бы на уровне 20 млрд тенге.

РЭК переходит в коммунальную собственность

Поручения президента, которые назвали критикой в наш адрес, это обратить внимание на дорожное строительство в нашем регионе и на модернизацию электросетей. Я тоже президенту озвучивал эту проблему – у нас два района области питаются электроэнергией из России. Мы для них покупаем электричество из России по цене 26 тенге за киловатт, в то время как себестоимость электроэнергии нашей внутри региона — 17 тенге. А населению мы его отпускаем и вовсе по субсидированной цене — 12,5 тенге за киловатт. Поэтому есть смысл подвести в эти два района нашу электролинию. Опять же, это многомиллиардные затраты. Но они отобьются, и в плане стабильности это будет правильное решение. Ну и, опять же, вам первым могу сообщить, что мы сейчас РЭК забираем в коммунальную собственность.

— Снова?

— Нет, не снова. Она никогда не была в коммунальной собственности. «ЗапКазРЭК» была в доверительном управлении в частной компании с правом выкупа. Но в коммунальной собственности она никогда не была. Она была в собственности республиканской. И вот теперь мы забираем ее в коммунальную собственность региона. Частная компания не смогла выполнить взятые на себя обязательства, и республика расторгает с ними договор. С Министерством финансов у нас есть договоренность о том, что весь пакет акции «ЗапКазРЭК» будет передан нам, и у нас появится возможность инвестировать деньги в модернизацию наших электросетей. Пока «ЗапКазРЭК» была в доверительном управлении, у нас не было юридических возможностей вкладывать в электросети свои деньги. А теперь вот, я надеюсь, в феврале состоится передача акций компании нам, и мы сможем уже обращаться к правительству при защите бюджета и включать в него затраты по модернизации электросетей и трансформаторов.

— Удивительно это слышать от вас. Ведь вы неоднократно говорили о том, что вы сторонник, как раз-таки, другого процесса, когда определенные объекты или компании передаются в доверительное управление.

— Да, я и до сих пор так считаю. Государство — не лучший менеджер, и я остаюсь сторонником передачи бизнесу всего государственного в доверительное управление. Но все зависит от качества договора передачи в доверительное управление. В случае с «ЗапКазРЭК» откровенно не лучший договор передачи в доверительное управление и стал причиной того, что инвестор не смог выполнить свои договорные обязательства. Это не он плохой, это так плохо ему передали компанию, что он оказался связан по рукам и ногам. Ну сами подумайте, о какой модернизации и автоматизации можно вести речь, если тебя заставляют при этом содержать 1000 рабочих мест. Там никакая автоматизация не поможет.

О строительстве НПЗ в Алгабасе

— Ну раз уж мы заговорили о роли государственных органов и ваших возможностях, есть еще один момент, который непосредственно влияет на себестоимость и качество дорожного строительства в регионе. Это запрет, установленный правительством на импорт битума в Казахстан. В прошедшем 2020 году многие дороги и дворы в Уральске ремонтировались с отставанием от графика, потому что подрядчикам приходилось стоять в очереди за казахстанским битумом. Казахстанский битум плохого качества и дорогой. Так его еще и не хватало. Отечественные производители не успевали его произвести в нужном количестве, а привозить его из России было нельзя. Вы пробовали поднимать этот вопрос на республиканском уровне, используя свои полномочия как акима области?

— Поднимался и он еще в обсуждении. Пока есть предположение, что российская сторона не хочет битум продавать нам. В прошлом году действительно были проблемы с поставками из Актау. Признаю. Но у нас есть проект строительства нефтеперерабатывающего завода в Алгабасе, который после запуска будет производить достаточно широкую линейку нефтепродуктов, в том числе и битума.

— Но, насколько я знаю, проект НПЗ в Алгабасе под очень большим вопросом. Там очень большие проблемы из-за того, что идет судебный процесс между заказчиком и генподрядчиком.

— Это иностранные инвестиции. Там арабская компания участвует. И, так как это частные инвестиции, мы особо туда не лезем, но я надеюсь, что в марте-апреле возобновится строительство. У заказчика действительно были судебные споры с генподрядчиком, и сейчас заказчик выиграл этот суд. Недавно они определились с новым генподрядчиком. Идет процесс подписания договора. Думаю, в течение ближайших двух месяцев они возобновят строительство. Достаточно серьезная арабская компания. Но вопрос поставки битума из России не снимается. Сейчас после нашего разговора я уточню и смогу позже ответить на ваш вопрос более предметно.

«Речь о том, что будет с бизнесом после пандемии»

— В последний раз на заседании оперативного штаба вы высказали фразу, которая стала поводом для активного обсуждения в местной бизнес-среде.

— Какая фраза?

— Вы высказали мысль, что местным бизнесменам, у которых из-за карантинных мер простаивают рестораны, стоит передать простаивающие помещения в аренду акимату. И, если честно, то я тоже не понял этой вашей фразы. Зачем вы просите бизнес отдать акимату свои помещения, если вы в это же время говорите о том, что вы сторонник передачи гособъектов под управление бизнесу?

— Ах, вон о чем! Ну, что ж, давайте поясню. Речь не идет о том, что делать бизнесу в период карантина. Речь идет о том, что делать бизнесу после того, как пандемия закончится. Мой месседж был адресован тем, кто не видит перспективы в этом виде бизнеса (я имею в виду рестораны и многочисленные тойхана). В принципе, у многих есть понимание, что после пандемии, после того, как карантинные меры будут сняты, этот вид бизнеса уже никогда не будет прежним. Население успело отвыкнуть, многие пересмотрели свое отношение к пышным торжествам. Вопрос – что будет со всем этим бизнесом после пандемии? Люди начали задумываться – стоит ли вообще тратить деньги на такие непродуктивные мероприятия. Таким бизнесменам мы и предлагаем – что вы можете отдать свой ресторан нам в аренду. Есть уже примеры. Два или три ресторана уже передали нам свои помещения по цене 2-2,5 тысячи тенге за квадратный метр. В одном из ресторанов мы разметили образовательный центр. Там договор, если не ошибаюсь, на три года. Мы там можем открыть спортзалы, образовательные центры, кружки для населения. Второй вариант – они сами могут перепрофилировать свой бизнес, условно, под спортзал, и сказать нам – разместите у нас госзаказ. Мы арендуем у них помещение до обеда, из расчета 5 тыс. тенге за занятие одного спортсмена, а время после обеда они уже сами находят, как бизнес, контингент для оказания платных услуг. Вот об этом я говорил. У нас есть потребности, например, в Жулдызе, на Северо-Востоке, в Зачаганске открыть семейно-врачебные амбулатории. Если у вас там небольшая тойхана простаивает, может, вы нам ее отдадите под СВА? У нас есть потребность открыть в Зачаганске филиал ДК Молодежи. Потому что в Зачаганске вообще нет ни одного подобного объекта. А мы хотели бы детям в Зачаганске дать возможность посещать какие-то кружки, секции и так далее. Вот там мы готовы 1,5 -2 тысячи квадратных метров арендовать, и, может быть, даже в дальнейшем выкупить. Вот, если бизнес скажет – да, перспектив после пандемии я не вижу, то мы готовы помочь ему таким образом. Тем более, я лично не сторонник тратить государственные деньги на строительство таких объектов, лучше купить готовые здания у бизнеса.

— Благодарю вас за интервью. Есть ли что-то, о чем вы хотели бы рассказать аудитории и о чем я вас не спросил?

— Есть, но давайте это оставим на будущее.

Лукпан Ахмедьяров

фото: Рауль Упоров

Перепечатка информации в других СМИ и информационных ресурсах возможна только при наличии активной гиперссылки на первоисточник.